И не попросил бы ни у ада, ни у рая иного.

[Gandkapper]

Название: И не попросил бы ни у ада, ни у рая иного.
Автор: Gandkapper
Жанр: драма/ангст/Винцест (занесло куда )
Персонажи: Сэм, Дин.
Рейтинг: Низкий. PG-13, наверное.
Саммари: Никого. Безлюдно, пусто, совсем не страшно, но чуть - чуть тоскливо.
От автора: Ни на что не претендую. И уж тем более на "получилось". Потому что сегодня у меня какой-то неуправляемый словесный поток.
Написано для Ketch_.

Пы.Сы. Дергано и некрасиво. Но я не могу это не написать. А значит - пусть будет. Заранее - простите)

Никого.

Безлюдно, пусто, совсем не страшно, но чуть-чуть тоскливо. И не одиноко. Хотя пустые улицы, влажный асфальт и обломки, обрывки, горстью разбросанные по земле, должны напрягать. Или небо, серое, выцветшее, налившееся железом, солью и кровью, висящее так низко, что вот-вот уже упадет на выгоревшую траву - тоже должно волновать.

А почему-то не волнует.
То ли от усталости. То ли вообще - просто потому, что этот придурок жив, а больше ничего и не надо. Сэм бы не попросил иного, в аду ли, в раю, и даже где-то за границей мира. Потому что Дин - это основа Вселенной. И если не будет постоянства, не будет всего остального. Сэм это знает лучше, чем все шесть миллиардов когда-то существовавших людей.

- Сэм, Сэмми, холодно, правда же? - Дин меряет шагами, дергано и нервно, клочок земли и перебирает нелепо пальцами, пытаясь дотянуться до его ладони.

Сэм не знает, пойдет ли когда-нибудь еще дождь. Но если что - сейчас самое подходящее время, потому что его лицо обращено к небу, а глазам сухо, горячо и так пусто, что, кажется, они давно уже ослепли и не видят ничего, кроме сгорбленного силуэта Дина и его застывших, плотно сжатых губ.

- Конец света, братишка? - тяжелая ладонь хлопает его по плечу, и от этого Сэм готов рассыпаться или склеиться заново: он еще не решил и не почувствовал.

А Дин знает наперед. Дин всегда все знает, и это правильно, и Сэм бы и этого не просил, потому что так всегда было.

- Мы с тобой чокнутые выжившие, - Дин смеется, громко и как-то безумно, но не отчаянно и не обреченно, а это уже хорошо, потому что Сэм давно не слышал такого голоса и не видел такого выражения лица.

А потом идет снег.
И Сэм не сразу понимает, что это пепел падает откуда-то сверху, серый, тяжелый, липкий и почему-то с привкусом соли. На губах у Дина пыль оседает как-то неполно и неправильно, и поэтому рука сама тянется к лицу, единственному на всей планете. Свое Сэм не считает, потому что не знает, что от него осталось и как дальше быть со всем этим. Если, конечно, это самое "дальше" будет.

Губы у Дина шершавые и обветренные, в мелких ранках и застывшей крови. Сэм осторожен в своих жестах, потому что с Дином вообще всегда нужно быть осторожным, чтобы не спугнуть, не забрать это выражение в глазах и на губах, которое брат от него прячет целую вечность.

Но вечность кончилась.
Остались только руины.
И поэтому Дин не прячется, закрывает глаза, шагает вперед и замирает, неуверенно и странно ощупывая его плечи под курткой.

И это не поцелуй.
И совсем не объятие.

Сэм не уверен, что остались хоть-какие нибудь слова. А если бы и остались - что ими скажешь? Сэм бы не попросил иного ни в аду, ни в раю, потому что все итак есть, даже после конца всего. Губы Дина, глаза Дина, руки Дина и весь Дин - в отражениях и в воздухе.

И Сэм бы не стал молится о спасении, просить ничего не стал бы, лишь бы только пальцы Дина, уверенные и нервные, падали на его кожу.

- Дин, Дин, Дин, - звук отражается повсюду, уносит его куда-то, вместе с воспоминаниями и настоящим, растворяется в нем, растворяется в каждом выдохе.

И Сэм становится Дином.
А Дин - Сэмом.

И так всегда было, с начала времен и до конца - вросшие друг в друга, просто кто-то нарочно разорвал их пополам, пустил бродить по свету, таких неполных и неправильных. А теперь стало вдруг как-то по-новому, потому что между ними больше нет разрыва.

Дин целует его резко и дергано, так быстро и неуверенно, что Сэм не успевает разобрать, понять, прочувствовать, но успевает запомнить.
И этого достаточно.
Ровно настолько, чтобы Сэм вдыхал воздух Дина, вдыхал Дина, вдыхал вместе с ним, для него и за него весь тот момент, пока руки рвут куртки, расплескивают пепел и берут, берут отчаянно и беззаветно горячую кожу и стоны.

Размыто, размашисто Сэм цепляется за Дина.

Никого.
Безлюдно, пусто, совсем не страшно и чуть-чуть тоскливо. Хрипло, сорвано и как-то надрывно. Но главное, не одиноко и вместе.

Конец мира.
И после - не должно быть ничего. Но у них все не по правилам. И поэтому есть там какое-то после из взглядов, рук, горячей кожи, криков, стонов, всхрипов и черной "Импалы", в которой теперь всегда едут двое без теней за спиной.

И Сэм бы не попросил иного ни у ада, ни у рая, лишь бы только Дин не отпускал его руку, не вдыхал его воздух и не кусал свои губы в ранках и крови.