Название: Декабрь приходит первым
Автор: Gandkapper
Размер: мини
Жанр: ангст, в некотором роде дарк
Персонажи: Сэм, Дин
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Саммари: "- Зимой, Сэмми, все чего-то ждут. Время такое."
От автора: Написано по мотивам "Остаемся зимовать" Ш. Джонса. Сказка, которую рассказывает Дин - вольный пересказ этой книги.
читать дальшеДекабрь.
Декабрь приходит первым.
Пока осень судорожно волочится брюхом по жжёной траве, он скалится хищно, тянет лапы и всё смотрит голодными глазами, капая черной жижей на чёрную землю. И деревья, как провожатые, вскидывают ветви-руки к небу, пропахшему пылью и одиночеством. То ли молятся, то ли молчат, а под ногами скрипит уже первый снег.
Зима – время молчания.
А Сэм ждёт время искупления. Но оно не настаёт как-то. И всё, что ему остаётся, – это молчать вместе со всеми, глотая холодный воздух и пряча замёрзшие ладони в карманы.
Мир похож на грешника, всё ждущего покаяния, плачущего, такого жалкого, но такого искреннего. А декабрь смеётся, обнажая белые зубы, тянет лапы, носится, как сумасшедший, по чужим городам. То ли апостол новой веры, то ли проклятый.
И Сэм не может сказать, что будет.
Но точно знает, что ищет.
– В одной стране люди очень любили летать, – говорит Дин, щурясь от солнца. – Весной и летом они поднимались в небо. А зимой прятались по домам.
Сэм сжимает в руках револьвер. С его ладоней капает кровь, прямо на белые кроссовки, истоптанные и давно не мытые. Такой весь неопрятный и потрёпанный, Сэм кажется себе путешественником без имени или проклятым без будущего.
– А почему зимой не могли летать?
Дин кривит губы в усмешке, бережно разжимает его пальцы и вытирает кровь отцовской курткой.
– Зимой, Сэмми, все чего-то ждут. Время такое.
Он бродит по чужим городам, неполный и неправильный, как будто нарочно нарисованный бледнее всего остального. И люди вокруг хрипят, задыхаются от холодного воздуха, прячутся по домам. То ли живые, то ли мёртвые.
Сэм всё пытается уловить что-то в их лицах.
Или кого-то.
Но в чужих глазах отражается только небо. И Сэму остаётся слепо бродить по пустеющим городам.
– Как-то зима пришла, – продолжает Дин, стирая пыль с его лица, – холоднее обычного.
– Что так? – шепчет он, кутаясь в одеяло.
Боль лениво ползёт под кожей, и Сэм комкает простыни в руках, хочет кричать или плакать, но только упрямо смотрит в пожелтевший потолок, сжав губы в тонкую линию.
Бог есть.
Бог есть.
Потолок висит над ним уже две недели.
– Не знаю. Просто пришла и больше не уходила, – Дин наклоняется ближе, такой размытый и нечёткий, словно Сэм давно лежит на дне моря и смотрит неотрывно сквозь толщу воды.
Ему кажется, что в мире больше никого не осталось.
В последнюю неделю декабрь звереет. Разгневанный монстр, белый и властный, забирается Сэму под рёбра и выворачивает наизнанку. Во рту сухо, и снег на его щеках даже не тает.
Он и не удивляется, когда впервые встречает неподвижную фигуру человека, заиндевевшую и давно мёртвую. Человек стоит прямо, запрокинув голову к небу, и на посиневших губах снег лежит тонкой корочкой, будто нарочно кто-то мазнул белым по лицу.
Сэм падает возле фигуры на колени и прячет лицо в ладонях.
Верни его.
Верни его.
Верни его.
Верни его.
Аминь.
Солнце такое горячее, что Сэму кажется, будто вместо его кожи осталась только расплавленная жижа. Он утирает пот ладонью, прячет пальцы в густой траве и жмурится, когда липкие лучи скользят по худым плечам.
– Что же они делали? – спрашивает он. – Если зима не уходила, значит, никто не мог летать.
– Никто, – соглашается Дин, криво усмехаясь. – Люди перестали летать. И перестали верить.
Сэм наклоняется вперёд, кусает губы и водит шершавой ладонью по земле, впитывает жар и перебирает взмокшие пряди волос.
– И они просто умерли?
Дин удивляется.
– Нет.
– Но ведь они всё потеряли. И веру потеряли.
– Люди просто перестали жить, Сэмми, - говорит Дин, прикрывая глаза.
Солнечные лучи скользят по его закрытым векам, сливаются с загорелой кожей, сходятся в яркое пятно под ямочкой на ключице.
– Я бы не смог, наверное, – Сэм тянет руки вверх, хмурится. – Ну, без веры. Так нельзя.
– Можно, – Дин пожимает плечами. – Нельзя сражаться. А выжить можно.
Сэм смотрит на брата, двигается ближе и тянет руку к медальону на шее. Тот улыбается слабо, треплет его по волосам, спутанным и липким от пота.
– Что с ними было дальше? – шепчет Сэм, падая на траву.
Дин ничего не отвечает.
Во всём виноват декабрь.
Никто ему не говорит об этом, но всё понятно и без слов.
Во всём виновата зима.
И он.
Сэм сидит в пустом зале, прижимая ладони к лицу. Чёрная кровь тонкими нитками бежит по полу у его ног, сплетается в узоры. За окном неподвижно стоят призраки-люди, устремив бесцветные лица к небу, будто просят о чём-то или ждут чего-то. Сэм смотрит на эти безмолвные фигуры и думает, что конец света – вот он, за стеклом.
Протянешь руку – и всё раскрошится в пыль.
Он берёт мачете, вытирает ладонью лезвие, оставляя на руке глубокий порез.
Боли Сэм не чувствует уже давно.
– У них стали пропадать дети, – глаза Дина отражаются в зеркале. – Зима их забирала.
Сэм прижимает колени к груди и аккуратно раскладывает карандаши в ряд. Чёрным ведет линию вдоль всего листа, резкую и ломаную, которая тянется дальше, по грязному полу, к старой карте. Красным Сэм выводит нечёткие разводы. А зелёным расчерчивает весь листок и смотрит на Дина, боясь отвернуться.
У Дина зелёные глаза.
– Зима их забирала, а люди ничего не делали? – он склоняет голову на бок и складывает карандаши обратно в коробку.
– Сначала ничего не делали, – кивает Дин. – А потом решили поднять восстание.
– Вот и хорошо.
Сэм не знает, в Чистилище ли брат, в аду ли.
И спросить не у кого. Города пустые и мёртвые, как если бы внезапная зараза выкосила всех за один день. Может быть, так оно и есть.
Сэм открывает чужие двери, жмётся к чужим стенам и воет от боли в чужих комнатах.
У него в кармане сложен вдвое старый листок.
Сэм носит его с собой с того самого времени, как…
С того времени.
Листок Сэма Винчестера в декабре:
1.Вернуть Дина.
2.Вернуть Дина.
3.Вернуть Дина.
4.Я должен вернуть Дина.
5.Должен.
6.Вернуть.
7.Дина.
8.Пожалуйста.
9.Кто-нибудь.
10.Верните.
11.Моего.
12.Брата.
Декабрь на прощание машет ему когтистой лапой и улыбается, сияет ярче снега.
Сэму всюду мерещится лицо Дина.
Январь.
Январь приходит вторым.
Сэм замечает его тяжёлые шаги повсюду. Он бредет по колено в снегу и не может остановиться, как если бы ему было ради чего идти.
Январь почти не улыбается.
Январь предпочитает играть втёмную.
Людей он больше не встречает. А левиафаны – такие неживые мумии, бродящие по городам, что Сэм даже не обращает на них внимания.
866-907-3235.
Вы звоните Дину Винчестеру.
Снег не тает на его губах. Сэму больше и не холодно. Только пальцы теперь не могут двигаться, и ему приходится долго растирать ладони, греть их дыханием.
В последнее время Сэму кажется, что у него внутри застрял ледяной осколок, который царапает грудь, с каждым разом всё больнее и все отчётливей. Как в сказке про Снежную королеву. Только Кай не мог ничего чувствовать. И поэтому Сэм ему чертовски завидует.
– Они сражались, да? – отец гонит машину как сумасшедший, а Сэм ёжится от холода и сжимает влажную ладонь Дина.
– Нет, сначала – нет, – шепчет брат, зажимая левой рукой глубокий порез на боку. – Сначала они хотели сделать вид, что все хорошо.
– Зачем? – дыши, дыши, дыши.
– Когда делаешь вид, что всё хорошо, однажды начинаешь в это верить. Самое простое – сделать вид, что всё хорошо, - глаза Дина закатываются, и Сэму кажется, что он оглох, или что умер, или что всё это сон, или что…
Бог есть.
Бог просто обязан быть.
В больнице им говорят, что с Дином всё будет в порядке.
Январь болезненно бледен, и небо над головой Сэма разливается белым. Ему кажется, что скоро можно будет прикоснуться к примёрзшим облакам ладонью.
Январь увлечённо разглядывает умирающий мир, а Сэм думает, что небо очень низкое. Если протянуть руки, наверное, можно утонуть в нём по локти. И потом слизывать горячую кровь с холодной кожи, как если Сэм был живым и не был мёртвым.
В третью неделю января он добирается до Лоуренса, штат Канзас.
В их доме пусто и холодно. В их доме на столах, на стенах и на окнах лежит снег. С картин в их доме капает чёрная кровь. С фотографий в их подвале слезает краска.
Женщина с двумя детьми стоит, сжав детские ладошки в своих руках. Лица у них словно живые, испуганные и усталые.
Под пальцами Сэма крошится камень.
Миссури сидит в кресле, сложив руки на коленях. Она вся в снегу, будто под покрывалом, такая холодная и далёкая, что Сэм долго не может вспомнить, где он её видел.
В ладонях у Миссури зажат листок.
Сэм наклоняется ближе, рассматривает размытые буквы.
Не верь своим глазам.
– Люди надевали летние вещи, – Дин такой бледный, что почти сливается с больничными простынями. – Пили мятный чай. Купались в проруби. Грели воду и размораживали землю.
– Но так же нельзя, – он закрывает дверь в палату прямо перед носом отца. – Нельзя делать вид, что всё хорошо. Нельзя, потому что хорошо не будет.
– Точно, – Дин отворачивается, и Сэму всё мерещится, что в глазах брата застыли слёзы. – Но ведь по-другому не получается, да?
Сэм не знает, что ответить.
В третью неделю января он приходит на кладбище Сталл.
Сэм садится на край ямы и свешивает ноги вниз. Январь радуется, как ненормальный, разгоняя ветер. Небо становится почти прозрачным, и сквозь него видны маленькие звёзды.
Под ногами у Сэма вечность.
Ему даже становится жарко.
– И как, помогло? – спрашивает он, развалившись в кресле.
Джон читает газету, закинув ноги на столик, Дин листает журнал. Сэму нравится смотреть телевизор в тишине и думать, что все последующие вечера будут похожи на этот.
– Нет, – Дин поднимает голову и смотрит куда-то мимо него. – Стало хуже. Больше пропавших. Некоторые умирали.
– Но потом они решили бороться, да? По-настоящему?
Отец наблюдает за ними краем глаза.
– Ага, только не все согласились, – Дин внимательно смотрит на брата, и Сэму становится не по себе.
Джон молча складывает газету и выходит из комнаты.
Сэм раздумывает над тем, холодно ли сейчас в аду, похож ли он на то, что успело запомниться? И если снова прыгнуть в клетку, спасет ли это кого-то или убьёт?
Левиафаны бродят вокруг него, водят хороводы. Они похожи на беженцев, на бездомных, на обезумевших. Они такие голодные, что едят снег. Они такие безнадежные, что падают в яму, словно там их ждёт земля обетованная.
Сэм раздумывает, прыгнуть ли ему вместе с ними.
Но потом вспоминает, что нельзя.
Январь с ним согласен.
– И что, они победили? – Сэм натягивает отцовскую футболку и долго стоит перед зеркалом.
– Погоди. Я же сказал, что пошли не все, – Дин подходит ближе, берет бритву и с усмешкой смотрит на брата. - Нервничаешь, Саманта?
– Иди ты, – огрызается он.
В зеркале Сэм удивительно похож на Джона. Так сильно, что даже становится смешно. Когда отец злится, он говорит, что его подкинули, что Сэм с другой планеты или из другого мира.
Смешно.
– Детей находили мёртвыми, – продолжает Дин. – И поэтому люди пошли войной. Одни погибали, другие прятались по домам.
– И они победили?
Вместо ответа Дин сжимает в руках лезвие, так сильно, что вдоль изгиба локтя бежит кровавая дорожка.
Дик Роман, злодей из злодеев, ублюдок, утащивший его брата, сидит на снегу и подносит белые горсти ко рту.
– Здравствуй, Сэмми, – смеётся он.
Небо над их головами, белое, как молоко, изрезано чёрными полосами, тоненькими нитками.
– Верни его, – говорит Сэм.
Дик Роман не перестаёт смеяться.
У Дика Романа нет ответов на его вопросы.
У Дика Романа глаза похожи на две вечности, перетянутые красными сосудами.
У Дика Романа почти человеческое отчаяние на лице.
– Ты ничего не понял, – говорит Дик. – Не верь своим глазам.
Сэм заносит мачете.
Черная линия кажется слишком яркой.
Голова Дика Романа смеётся громче.
Сэм оглядывается вокруг.
И не видит ничего, кроме снега.
Листок Сэма Винчестера в январе:
13.Дин вернётся.
14.Дин вернётся.
15.Дин просто обязан вернуться.
16.Дин вернётся.
17.Зима закончится.
Февраль.
Февраль приходит третьим.
Безжалостный и беспощадный, он разгоняет снег до сверхзвуковых скоростей и скалится хищно, сдирая кожу с застывших фигур.
Сэм натыкается на них через каждые два шага, бережно прижимает к себе каждую и в каждой видит побелевшее лицо брата.
В феврале он ни во что не верит.
И ни на что не надеется.
– Они прогнали зиму, – как-то говорит ему Дин.
– Это же хорошо, – Сэм забирается под одеяло, жмётся холодными ногами к батарее.
– Наверное. Только они не могли больше летать.
Белые хлопья снега липнут к окну, и от этого становится ещё холоднее. Сэм прячется под тёплое одеяло и смотрит на комнату сквозь пальцы.
– Почему? Зима ведь ушла, – спрашивает он, разглядывая тоненькие дорожки соли на полу.
Как будто снег добрался и сюда.
– А ты представь. Ничего не осталось – детей не осталось, людей не осталось. А те, что выжили… Ну вот что им делать, а? – Дин поворачивается к нему спиной.
Сэм, угловатый и неровный, бредёт к окну. Долго вглядывается в белый туман.
– Не знаю, – тихо говорит он.
Дин криво усмехается и выключает свет.
Кас ему встречается где-то возле Иллинойса.
Стоит по колено в снегу, сложив руки в молитве. У ангела белые крылья за спиной, и Сэм впервые видит в нём небесного воина, а не солдата в плаще.
– Тебя не должно быть здесь, – думает он.
Кас поднимает белое, как мел, лицо и улыбается. С ранок на потрескавшихся губах течет кровь, и Сэм пятится назад.
– Нет, – хрипит он. – Нет.
– Прости, – говорит Кас. – Прости.
Сэм падает на колени и смотрит на свои почерневшие руки.
Миссури сказала: «Не верь свои глазам».
Дик Роман сказал: «Не верь своим глазам».
Небо над его головой цвета «мокрый асфальт». Как та машина, на которой он ездил.
Без Дина.
Внутри у Сэма пусто и невыносимо одиноко. Как будто февраль нарочно всё вырезал и оставил после себя лишь холод.
Как то дурацкое ощущение.
Без Дина.
Деревья вокруг клонятся к земле, сломленными ветками вычерчивая непонятные знаки на снегу.
Как тогда.
Без Дина.
Сэм прижимает ладони к лицу, оставляя чёрные разводы на щеках.
– Это Чистилище? – спрашивает он у Каса.
Ангел расправляет крылья, раскидывает в стороны руки, долго смотрит в его помертвевшие глаза и медленно произносит:
– Ты должен его найти. И тогда зима закончится.
Листок Сэма Винчестера в феврале:
18.Я должен найти Дина.
19.Я должен найти Дина.
20.Дин никогда не должен найти меня.
21.Никогда. Не. Должен. Меня. Найти.
22.Пожалуйста.
23.Кто-нибудь.
24.Не дайте.
25.Моему брату.
26.Меня спасти.
Сэм целую вечность лежит в снегу.
Кас давно ушёл. То ли февраль разорвал его на куски, то ли ангел просто исчез, оставив после себя следы на снегу и горечь во рту.
– Ты рассказывал мне сказку, – хрипит Сэм, сложив окровавленные ладони на груди Дина. – Ты сказал, что после ничего не осталось.
Бобби где-то за дверью шаркает ногами и громко ставит бутылку на стол, плещет виски в стакан и жадно пьет.
Сэм ему завидует.
Сэму тоже хочется, чтобы виски помогло. Но теперь не поможет даже пуля в лоб. Не поможет ничего. И даже если прямо сейчас весь мир сгорит дотла, и пепел развеется по ветру, это тоже не поможет.
Дин ему больше ничего не расскажет.
– Ты был прав, – шепчет Сэм, касаясь губами холодного виска. – Ты всегда был прав.
Февраль белый и безнадёжный. Он не смеётся, как декабрь, и даже не улыбается, как январь.
Февраль мёртвый.
Мир замёрзший и жалкий. Здесь больше никого не осталось. И в этот раз нет никаких сомнений на этот счёт.
Сэм заглядывает в лицо февралю и не знает, что ему делать.
Он находит Дина в пустой и промёрзшей Индиане.
Дин лежит на снегу, раскинув руки в стороны. И вокруг него столько крови, что у Сэма рябит в глазах. Красные линии, оплетающее распростёртое тело.
Чёрная жижа, капающая с жадных клыков февраля.
- Дин, Дин, - зовёт Сэм.
В Индиане его брат умер.
Глаза у Дина пустые, далёкие, и Сэма не покидает ощущение падения. Как будто он летит сквозь туннель целую вечность, захлёбываясь чёрной кровью. А от стен всё отражается вой февраля.
Сэм сжимает холодную ладонь брата.
И всё меняется с головокружительной скоростью. Ударяет под дых, выбивая из легких холодный, пропитанный горечью воздух.
У него темнеет в глазах.
У него стучит в висках.
У него в мозгу взрываются цветные пятна. Такие невыносимо яркие в этом белом мареве.
– Я думал, ты никогда меня не найдёшь, – говорит Дин.
Сэм растягивает потрескавшиеся губы и пытается улыбнуться.
Декабрь.
Декабрь приходит четвертым.
Автор: Gandkapper
Размер: мини
Жанр: ангст, в некотором роде дарк
Персонажи: Сэм, Дин
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Саммари: "- Зимой, Сэмми, все чего-то ждут. Время такое."
От автора: Написано по мотивам "Остаемся зимовать" Ш. Джонса. Сказка, которую рассказывает Дин - вольный пересказ этой книги.
читать дальшеДекабрь.
Декабрь приходит первым.
Пока осень судорожно волочится брюхом по жжёной траве, он скалится хищно, тянет лапы и всё смотрит голодными глазами, капая черной жижей на чёрную землю. И деревья, как провожатые, вскидывают ветви-руки к небу, пропахшему пылью и одиночеством. То ли молятся, то ли молчат, а под ногами скрипит уже первый снег.
Зима – время молчания.
А Сэм ждёт время искупления. Но оно не настаёт как-то. И всё, что ему остаётся, – это молчать вместе со всеми, глотая холодный воздух и пряча замёрзшие ладони в карманы.
Мир похож на грешника, всё ждущего покаяния, плачущего, такого жалкого, но такого искреннего. А декабрь смеётся, обнажая белые зубы, тянет лапы, носится, как сумасшедший, по чужим городам. То ли апостол новой веры, то ли проклятый.
И Сэм не может сказать, что будет.
Но точно знает, что ищет.
– В одной стране люди очень любили летать, – говорит Дин, щурясь от солнца. – Весной и летом они поднимались в небо. А зимой прятались по домам.
Сэм сжимает в руках револьвер. С его ладоней капает кровь, прямо на белые кроссовки, истоптанные и давно не мытые. Такой весь неопрятный и потрёпанный, Сэм кажется себе путешественником без имени или проклятым без будущего.
– А почему зимой не могли летать?
Дин кривит губы в усмешке, бережно разжимает его пальцы и вытирает кровь отцовской курткой.
– Зимой, Сэмми, все чего-то ждут. Время такое.
Он бродит по чужим городам, неполный и неправильный, как будто нарочно нарисованный бледнее всего остального. И люди вокруг хрипят, задыхаются от холодного воздуха, прячутся по домам. То ли живые, то ли мёртвые.
Сэм всё пытается уловить что-то в их лицах.
Или кого-то.
Но в чужих глазах отражается только небо. И Сэму остаётся слепо бродить по пустеющим городам.
– Как-то зима пришла, – продолжает Дин, стирая пыль с его лица, – холоднее обычного.
– Что так? – шепчет он, кутаясь в одеяло.
Боль лениво ползёт под кожей, и Сэм комкает простыни в руках, хочет кричать или плакать, но только упрямо смотрит в пожелтевший потолок, сжав губы в тонкую линию.
Бог есть.
Бог есть.
Потолок висит над ним уже две недели.
– Не знаю. Просто пришла и больше не уходила, – Дин наклоняется ближе, такой размытый и нечёткий, словно Сэм давно лежит на дне моря и смотрит неотрывно сквозь толщу воды.
Ему кажется, что в мире больше никого не осталось.
В последнюю неделю декабрь звереет. Разгневанный монстр, белый и властный, забирается Сэму под рёбра и выворачивает наизнанку. Во рту сухо, и снег на его щеках даже не тает.
Он и не удивляется, когда впервые встречает неподвижную фигуру человека, заиндевевшую и давно мёртвую. Человек стоит прямо, запрокинув голову к небу, и на посиневших губах снег лежит тонкой корочкой, будто нарочно кто-то мазнул белым по лицу.
Сэм падает возле фигуры на колени и прячет лицо в ладонях.
Верни его.
Верни его.
Верни его.
Верни его.
Аминь.
Солнце такое горячее, что Сэму кажется, будто вместо его кожи осталась только расплавленная жижа. Он утирает пот ладонью, прячет пальцы в густой траве и жмурится, когда липкие лучи скользят по худым плечам.
– Что же они делали? – спрашивает он. – Если зима не уходила, значит, никто не мог летать.
– Никто, – соглашается Дин, криво усмехаясь. – Люди перестали летать. И перестали верить.
Сэм наклоняется вперёд, кусает губы и водит шершавой ладонью по земле, впитывает жар и перебирает взмокшие пряди волос.
– И они просто умерли?
Дин удивляется.
– Нет.
– Но ведь они всё потеряли. И веру потеряли.
– Люди просто перестали жить, Сэмми, - говорит Дин, прикрывая глаза.
Солнечные лучи скользят по его закрытым векам, сливаются с загорелой кожей, сходятся в яркое пятно под ямочкой на ключице.
– Я бы не смог, наверное, – Сэм тянет руки вверх, хмурится. – Ну, без веры. Так нельзя.
– Можно, – Дин пожимает плечами. – Нельзя сражаться. А выжить можно.
Сэм смотрит на брата, двигается ближе и тянет руку к медальону на шее. Тот улыбается слабо, треплет его по волосам, спутанным и липким от пота.
– Что с ними было дальше? – шепчет Сэм, падая на траву.
Дин ничего не отвечает.
Во всём виноват декабрь.
Никто ему не говорит об этом, но всё понятно и без слов.
Во всём виновата зима.
И он.
Сэм сидит в пустом зале, прижимая ладони к лицу. Чёрная кровь тонкими нитками бежит по полу у его ног, сплетается в узоры. За окном неподвижно стоят призраки-люди, устремив бесцветные лица к небу, будто просят о чём-то или ждут чего-то. Сэм смотрит на эти безмолвные фигуры и думает, что конец света – вот он, за стеклом.
Протянешь руку – и всё раскрошится в пыль.
Он берёт мачете, вытирает ладонью лезвие, оставляя на руке глубокий порез.
Боли Сэм не чувствует уже давно.
– У них стали пропадать дети, – глаза Дина отражаются в зеркале. – Зима их забирала.
Сэм прижимает колени к груди и аккуратно раскладывает карандаши в ряд. Чёрным ведет линию вдоль всего листа, резкую и ломаную, которая тянется дальше, по грязному полу, к старой карте. Красным Сэм выводит нечёткие разводы. А зелёным расчерчивает весь листок и смотрит на Дина, боясь отвернуться.
У Дина зелёные глаза.
– Зима их забирала, а люди ничего не делали? – он склоняет голову на бок и складывает карандаши обратно в коробку.
– Сначала ничего не делали, – кивает Дин. – А потом решили поднять восстание.
– Вот и хорошо.
Сэм не знает, в Чистилище ли брат, в аду ли.
И спросить не у кого. Города пустые и мёртвые, как если бы внезапная зараза выкосила всех за один день. Может быть, так оно и есть.
Сэм открывает чужие двери, жмётся к чужим стенам и воет от боли в чужих комнатах.
У него в кармане сложен вдвое старый листок.
Сэм носит его с собой с того самого времени, как…
С того времени.
Листок Сэма Винчестера в декабре:
1.Вернуть Дина.
2.Вернуть Дина.
3.Вернуть Дина.
4.Я должен вернуть Дина.
5.Должен.
6.Вернуть.
7.Дина.
8.Пожалуйста.
9.Кто-нибудь.
10.Верните.
11.Моего.
12.Брата.
Декабрь на прощание машет ему когтистой лапой и улыбается, сияет ярче снега.
Сэму всюду мерещится лицо Дина.
Январь.
Январь приходит вторым.
Сэм замечает его тяжёлые шаги повсюду. Он бредет по колено в снегу и не может остановиться, как если бы ему было ради чего идти.
Январь почти не улыбается.
Январь предпочитает играть втёмную.
Людей он больше не встречает. А левиафаны – такие неживые мумии, бродящие по городам, что Сэм даже не обращает на них внимания.
866-907-3235.
Вы звоните Дину Винчестеру.
Снег не тает на его губах. Сэму больше и не холодно. Только пальцы теперь не могут двигаться, и ему приходится долго растирать ладони, греть их дыханием.
В последнее время Сэму кажется, что у него внутри застрял ледяной осколок, который царапает грудь, с каждым разом всё больнее и все отчётливей. Как в сказке про Снежную королеву. Только Кай не мог ничего чувствовать. И поэтому Сэм ему чертовски завидует.
– Они сражались, да? – отец гонит машину как сумасшедший, а Сэм ёжится от холода и сжимает влажную ладонь Дина.
– Нет, сначала – нет, – шепчет брат, зажимая левой рукой глубокий порез на боку. – Сначала они хотели сделать вид, что все хорошо.
– Зачем? – дыши, дыши, дыши.
– Когда делаешь вид, что всё хорошо, однажды начинаешь в это верить. Самое простое – сделать вид, что всё хорошо, - глаза Дина закатываются, и Сэму кажется, что он оглох, или что умер, или что всё это сон, или что…
Бог есть.
Бог просто обязан быть.
В больнице им говорят, что с Дином всё будет в порядке.
Январь болезненно бледен, и небо над головой Сэма разливается белым. Ему кажется, что скоро можно будет прикоснуться к примёрзшим облакам ладонью.
Январь увлечённо разглядывает умирающий мир, а Сэм думает, что небо очень низкое. Если протянуть руки, наверное, можно утонуть в нём по локти. И потом слизывать горячую кровь с холодной кожи, как если Сэм был живым и не был мёртвым.
В третью неделю января он добирается до Лоуренса, штат Канзас.
В их доме пусто и холодно. В их доме на столах, на стенах и на окнах лежит снег. С картин в их доме капает чёрная кровь. С фотографий в их подвале слезает краска.
Женщина с двумя детьми стоит, сжав детские ладошки в своих руках. Лица у них словно живые, испуганные и усталые.
Под пальцами Сэма крошится камень.
Миссури сидит в кресле, сложив руки на коленях. Она вся в снегу, будто под покрывалом, такая холодная и далёкая, что Сэм долго не может вспомнить, где он её видел.
В ладонях у Миссури зажат листок.
Сэм наклоняется ближе, рассматривает размытые буквы.
Не верь своим глазам.
– Люди надевали летние вещи, – Дин такой бледный, что почти сливается с больничными простынями. – Пили мятный чай. Купались в проруби. Грели воду и размораживали землю.
– Но так же нельзя, – он закрывает дверь в палату прямо перед носом отца. – Нельзя делать вид, что всё хорошо. Нельзя, потому что хорошо не будет.
– Точно, – Дин отворачивается, и Сэму всё мерещится, что в глазах брата застыли слёзы. – Но ведь по-другому не получается, да?
Сэм не знает, что ответить.
В третью неделю января он приходит на кладбище Сталл.
Сэм садится на край ямы и свешивает ноги вниз. Январь радуется, как ненормальный, разгоняя ветер. Небо становится почти прозрачным, и сквозь него видны маленькие звёзды.
Под ногами у Сэма вечность.
Ему даже становится жарко.
– И как, помогло? – спрашивает он, развалившись в кресле.
Джон читает газету, закинув ноги на столик, Дин листает журнал. Сэму нравится смотреть телевизор в тишине и думать, что все последующие вечера будут похожи на этот.
– Нет, – Дин поднимает голову и смотрит куда-то мимо него. – Стало хуже. Больше пропавших. Некоторые умирали.
– Но потом они решили бороться, да? По-настоящему?
Отец наблюдает за ними краем глаза.
– Ага, только не все согласились, – Дин внимательно смотрит на брата, и Сэму становится не по себе.
Джон молча складывает газету и выходит из комнаты.
Сэм раздумывает над тем, холодно ли сейчас в аду, похож ли он на то, что успело запомниться? И если снова прыгнуть в клетку, спасет ли это кого-то или убьёт?
Левиафаны бродят вокруг него, водят хороводы. Они похожи на беженцев, на бездомных, на обезумевших. Они такие голодные, что едят снег. Они такие безнадежные, что падают в яму, словно там их ждёт земля обетованная.
Сэм раздумывает, прыгнуть ли ему вместе с ними.
Но потом вспоминает, что нельзя.
Январь с ним согласен.
– И что, они победили? – Сэм натягивает отцовскую футболку и долго стоит перед зеркалом.
– Погоди. Я же сказал, что пошли не все, – Дин подходит ближе, берет бритву и с усмешкой смотрит на брата. - Нервничаешь, Саманта?
– Иди ты, – огрызается он.
В зеркале Сэм удивительно похож на Джона. Так сильно, что даже становится смешно. Когда отец злится, он говорит, что его подкинули, что Сэм с другой планеты или из другого мира.
Смешно.
– Детей находили мёртвыми, – продолжает Дин. – И поэтому люди пошли войной. Одни погибали, другие прятались по домам.
– И они победили?
Вместо ответа Дин сжимает в руках лезвие, так сильно, что вдоль изгиба локтя бежит кровавая дорожка.
Дик Роман, злодей из злодеев, ублюдок, утащивший его брата, сидит на снегу и подносит белые горсти ко рту.
– Здравствуй, Сэмми, – смеётся он.
Небо над их головами, белое, как молоко, изрезано чёрными полосами, тоненькими нитками.
– Верни его, – говорит Сэм.
Дик Роман не перестаёт смеяться.
У Дика Романа нет ответов на его вопросы.
У Дика Романа глаза похожи на две вечности, перетянутые красными сосудами.
У Дика Романа почти человеческое отчаяние на лице.
– Ты ничего не понял, – говорит Дик. – Не верь своим глазам.
Сэм заносит мачете.
Черная линия кажется слишком яркой.
Голова Дика Романа смеётся громче.
Сэм оглядывается вокруг.
И не видит ничего, кроме снега.
Листок Сэма Винчестера в январе:
13.Дин вернётся.
14.Дин вернётся.
15.Дин просто обязан вернуться.
16.Дин вернётся.
17.Зима закончится.
Февраль.
Февраль приходит третьим.
Безжалостный и беспощадный, он разгоняет снег до сверхзвуковых скоростей и скалится хищно, сдирая кожу с застывших фигур.
Сэм натыкается на них через каждые два шага, бережно прижимает к себе каждую и в каждой видит побелевшее лицо брата.
В феврале он ни во что не верит.
И ни на что не надеется.
– Они прогнали зиму, – как-то говорит ему Дин.
– Это же хорошо, – Сэм забирается под одеяло, жмётся холодными ногами к батарее.
– Наверное. Только они не могли больше летать.
Белые хлопья снега липнут к окну, и от этого становится ещё холоднее. Сэм прячется под тёплое одеяло и смотрит на комнату сквозь пальцы.
– Почему? Зима ведь ушла, – спрашивает он, разглядывая тоненькие дорожки соли на полу.
Как будто снег добрался и сюда.
– А ты представь. Ничего не осталось – детей не осталось, людей не осталось. А те, что выжили… Ну вот что им делать, а? – Дин поворачивается к нему спиной.
Сэм, угловатый и неровный, бредёт к окну. Долго вглядывается в белый туман.
– Не знаю, – тихо говорит он.
Дин криво усмехается и выключает свет.
Кас ему встречается где-то возле Иллинойса.
Стоит по колено в снегу, сложив руки в молитве. У ангела белые крылья за спиной, и Сэм впервые видит в нём небесного воина, а не солдата в плаще.
– Тебя не должно быть здесь, – думает он.
Кас поднимает белое, как мел, лицо и улыбается. С ранок на потрескавшихся губах течет кровь, и Сэм пятится назад.
– Нет, – хрипит он. – Нет.
– Прости, – говорит Кас. – Прости.
Сэм падает на колени и смотрит на свои почерневшие руки.
Миссури сказала: «Не верь свои глазам».
Дик Роман сказал: «Не верь своим глазам».
Небо над его головой цвета «мокрый асфальт». Как та машина, на которой он ездил.
Без Дина.
Внутри у Сэма пусто и невыносимо одиноко. Как будто февраль нарочно всё вырезал и оставил после себя лишь холод.
Как то дурацкое ощущение.
Без Дина.
Деревья вокруг клонятся к земле, сломленными ветками вычерчивая непонятные знаки на снегу.
Как тогда.
Без Дина.
Сэм прижимает ладони к лицу, оставляя чёрные разводы на щеках.
– Это Чистилище? – спрашивает он у Каса.
Ангел расправляет крылья, раскидывает в стороны руки, долго смотрит в его помертвевшие глаза и медленно произносит:
– Ты должен его найти. И тогда зима закончится.
Листок Сэма Винчестера в феврале:
18.Я должен найти Дина.
19.Я должен найти Дина.
20.Дин никогда не должен найти меня.
21.Никогда. Не. Должен. Меня. Найти.
22.Пожалуйста.
23.Кто-нибудь.
24.Не дайте.
25.Моему брату.
26.Меня спасти.
Сэм целую вечность лежит в снегу.
Кас давно ушёл. То ли февраль разорвал его на куски, то ли ангел просто исчез, оставив после себя следы на снегу и горечь во рту.
– Ты рассказывал мне сказку, – хрипит Сэм, сложив окровавленные ладони на груди Дина. – Ты сказал, что после ничего не осталось.
Бобби где-то за дверью шаркает ногами и громко ставит бутылку на стол, плещет виски в стакан и жадно пьет.
Сэм ему завидует.
Сэму тоже хочется, чтобы виски помогло. Но теперь не поможет даже пуля в лоб. Не поможет ничего. И даже если прямо сейчас весь мир сгорит дотла, и пепел развеется по ветру, это тоже не поможет.
Дин ему больше ничего не расскажет.
– Ты был прав, – шепчет Сэм, касаясь губами холодного виска. – Ты всегда был прав.
Февраль белый и безнадёжный. Он не смеётся, как декабрь, и даже не улыбается, как январь.
Февраль мёртвый.
Мир замёрзший и жалкий. Здесь больше никого не осталось. И в этот раз нет никаких сомнений на этот счёт.
Сэм заглядывает в лицо февралю и не знает, что ему делать.
Он находит Дина в пустой и промёрзшей Индиане.
Дин лежит на снегу, раскинув руки в стороны. И вокруг него столько крови, что у Сэма рябит в глазах. Красные линии, оплетающее распростёртое тело.
Чёрная жижа, капающая с жадных клыков февраля.
- Дин, Дин, - зовёт Сэм.
В Индиане его брат умер.
Глаза у Дина пустые, далёкие, и Сэма не покидает ощущение падения. Как будто он летит сквозь туннель целую вечность, захлёбываясь чёрной кровью. А от стен всё отражается вой февраля.
Сэм сжимает холодную ладонь брата.
И всё меняется с головокружительной скоростью. Ударяет под дых, выбивая из легких холодный, пропитанный горечью воздух.
У него темнеет в глазах.
У него стучит в висках.
У него в мозгу взрываются цветные пятна. Такие невыносимо яркие в этом белом мареве.
– Я думал, ты никогда меня не найдёшь, – говорит Дин.
Сэм растягивает потрескавшиеся губы и пытается улыбнуться.
Декабрь.
Декабрь приходит четвертым.
@темы: СПН, фанфикшн
-
-
19.11.2012 в 06:33-
-
19.11.2012 в 18:12Это единственный мой текст с ФБ, который мне понравился) Еще парочку драбблов и миник я сюда занесу) А остальные оставлю, чтобы больше никогда их и не перечитывать.
-
-
20.11.2012 в 13:59я еще в общей выкладке на фб его читала, потом ходила долго под впечатлением.
цепляющий текст, очень красивый какой-то мертвой красотой, глубокий и где-то даже поэтичный)
его хочется перечитывать, проживать заново.
он мне очень понравился, спасибо тебе
-
-
21.11.2012 в 06:53А Сказку не читала? Я утонула в этой небольшой повести, когда читала.
-
-
21.11.2012 в 18:02